"Я переехал через реку.
Два вола, впряженные в арбу,
подымались по крутой дороге.
Несколько грузин сопровождали арбу.
— Откуда вы? — спросил я их.
— Из Тегерана.
— Что вы везете?
— Грибоеда. "
А. С. Пушкин
Жизнь Александра настолько связана с Грузией, Кавказом, что разрозненные крупицы сведений о нем, фактов, воспоминаний, даже легенд разбросано по всей стране..
Писатель одной книги, - как прозвали его в литературных кругах, известен в Грузии как просветитель, друг семьи Ильи Чавчавадзе, учитель, а в последствии - супруг его дочери Нино.
XIX век в Грузии начался 12 апреля 1802 года, когда был зачитан манифест о присоединении Картлийского царства к России. Произошло нечто немыслимое - Картлийское царство перестало существовать, вместо него образовалась Грузинская Губерния. Грузинский народ к тому времени обрел весьма сильное чувство государственности и уже несколько столетий люди тысячами погибали за это понятие. Соседний христианский народ сделал то, на что не решались даже турки и персы, и этот факт в народном сознании не укладывался. Однако из двух зол смирились с меньшим.
Горячее время было тогда на Кавказе. Персия, Турция и Россия делили эту благословенную землю.
В те времена и появился Александр в Грузии в составе Ермоловских отрядов. Появился и навеки связал с ней свою жизнь.
В родовом гнезде Чавчавадзе родилась его знаменитая пьеса, там же были поставлены первые ее сцены.
В это же время Россия и Персия заключают Туркманчайский договор (1828), по которому России отходят Эриванское и Нахичеванское ханства. Одним из авторов этого договора является А. Грибоедов.
Современники, а затем литераторы и историки привнесли флер рока и романтики в отношения Нино Чавчавадзе и Александра Грибоедова. Об этом много написано и много сказано.
И, действительно, Сандро и Нино - одно целое в грузинской истории, в их жизни, в своем времени...
"За своими мыслями Нино и не заметила, как убрали десерт, прислуга засуетилась вокруг стола с кофейными подносами.
Кто-то осторожно тронул ее за руку. Обернувшись, увидела господина Сандро. Он был взволнован, знаками манил за собой.
Она покорно вышла, видя, что он направился в гостиную, подумала, что по старой памяти ему хочется посадить свою ученицу за фортепиано.
Но то, что услышала Нина, ошеломило, растеклось по сердцу теплой волною. Грибоедов признался в давней любви, долго им неосознанной, идущей с тех давних уроков.
Нина смеялась, потом плакала, не знала, что отвечать. Он без промедления сделал ей предложение.
Такая поспешность была не в обычаях того времени, но, очевидно, проситель руки, этот умный и тонкий дипломат, полностью оказался во власти не разума, а сердца. Не менее пылким оказалось и Нинино ответное чувство." - так описывает это в своем эссе Инна Инина
22 августа в Сионском соборе в Тифлисе их венчали. Иерей записал в церковной книге: "Полномочный министр в Персии Его императорского Величества статский советник и Кавалер Александр Сергеевич Грибоедов вступил в законный брак с девицею Ниною, дочерью генерал-майора князя Александра Чавчавадзева..." Накануне у поэта были жестокие приступы малярии. Один из них случился во время самого венчания - выпавшее из дрожавшей руки кольцо всех смутило...
Есть легенда, что сразу после свадьбы и нескольких дней торжеств молодые супруги уехали в Цинандали, имение Чавчавадзе в Кахетии. В известиях о Грибоедове есть десятидневный перерыв - с 26 августа, когда состоялся бал у военного губернатора Тифлиса генерала Сипягина, и до 6 сентября, которым помечено письмо к одному из друзей. Так что пребывание "там, где вьется Алазань", где воздух напоен ароматом цветов, аллеи тенисты и над высоким обрывом стоит полуобрушившаяся церковка (в ней, говорят, молодые отслужили благодарственный молебен), вполне возможно... Где, как не здесь - в доме, в котором более тридцати прохладных комнат, а с широкой веранды в ясный день видны лиловые горы и белые вершины Кавказа - где же еще было пролететь "медовой неделе"...
Молодая чета отправилась в Персию с большой свитой. В караване было сто десять лошадей и мулов, ночевали в шатрах на вершинах гор, где царил зимний холод. В Эчмиадзине состоялась пышная встреча. Армянские монахи вышли с крестами, иконами и хоругвями. Грибоедов заночевал в монастыре и начал письмо к своей петербургской приятельнице Варваре Семеновне Миклашевич, в котором хвастался прелестью, игривостью своей молодой жены. А она в этот момент заглядывала ему через плечо и вдруг сказала: "Как это все случилось? Где я и с кем! Будем век жить, не умрем никогда!" Это было само счастье, и письмо осталось неоконченным...
После Эчмиадзина ждала Грибоедовых освобожденная русскими Эривань. Встречали пятьсот всадников, ханы, армянское и православное духовенство, полковая музыка. Восемь дней пролетели как один. Приехал тесть Александр Чавчавадзе, теперь начальник Эриванской области. Отец и мать Нины проводили Грибоедовых и в семи верстах от города простились с любимым зятем навсегда...
Не желая подвергать Нину опасности в Тегеране, Грибоедов на время оставил жену в Тавризе - своей резиденции полномочного представителя Российской империи в Персии, и поехал в столицу на представление шаху один.
Въезд в столицу пришелся на воскресенье 5-го дня месяца реджеб, когда солнце стоит в созвездии Скорпиона. В глазах персов это было дурным знамением и сразу вызвало неприязнь населения. Обстановка же и без того была угрожающей. Оберегая интересы России, министр-посланник, однако, настаивал, чтобы не давили на Персию так сильно с уплатой контрибуций. Но в Петербурге были другого мнения и требовали, чтобы Грибоедов держался как можно тверже. Он так и делал, не угождал, не льстил и, что для персов было особенно обидно, не давал и не брал взяток. За это его прозвали "сахтир" - "жестокое сердце".
Тоскуя по молодой жене, Грибоедов купил красивую чернильницу, отделанную фарфором, и отдал граверу с текстом на французском: "Пиши мне чаще, мой ангел Ниноби. Весь твой. А.Г. 15 января 1829 года. Тегеран". Потом было письмо к Макдональду, коллеге, представителю Англии в Иране, и его супруге, с которыми в Тавризе общалась Нина. Александр очень беспокоился о жене и терзался тем, что вынужден оставлять ее одну в нездоровье - Нина очень тяжело переносила беременность. "Через восемь дней я рассчитываю покинуть столицу", - писал Грибоедов, имея в виду отъезд из Тегерана в Тавриз. Но этому не суждено было случиться... 30 января Грибоедова, а с ним еще более пятидесяти человек, растерзала толпа религиозных фанатиков, подстрекаемая теми, кого бесила настойчивость русского посла в вопросе возвращения пленных, подданных России, на родину. Попытка иранских друзей вывести российского посланника и тех, кто был с ним, через подземный ход не удалась. Александр Сергеевич Грибоедов пал на поле брани с обнаженной саблей в руке. Бесчинствующая толпа таскала его изуродованный труп по улицам несколько дней, а потом бросила в общую яму, где уже лежали тела его товарищей.
Позже, когда русское правительство потребовало вернуть тело Грибоедова в Россию, его опознали лишь по руке, простреленной пулей Якубовича...
А Нина тем временем оставалась в Тавризе. Окружающие, боясь за нее, скрывали страшную весть. Говорили, что она должна ехать в Тифлис, дескать, Александр Сергеевич занемог, уехал туда и велел следом отправляться и ей. Нина отвечала: "Пока не получу письмо от мужа, никуда не тронусь". И лишь 13 февраля по настоятельной просьбе матери она покинула Тавриз.
В Тифлисе Нина узнала, что муж мертв, и у нее случились преждевременные роды. Об этом в ее письме Макдональдам в Тавриз: "...Спустя несколько дней после моего приезда, когда я едва отдохнула от перенесенной усталости, но все более и более тревожилась в невыразимом, мучительном беспокойстве зловещими предчувствиями, сочли нужным сорвать завесу, скрывающую от меня ужасную правду. Свыше моих сил выразить Вам, что я тогда испытала... Переворот, происшедший в моем существе, был причиной преждевременного разрешения от бремени... Мое бедное дитя прожило только час и уже соединилось со своим несчастным отцом в том мире, где, я надеюсь, найдут место и его добродетели, и все его жестокие страдания. Все же успели окрестить ребенка и дали ему имя Александр, имя его бедного отца..." На семнадцатом году жизни надела Нина Грибоедова черное платье и не снимала его 28 лет, до самой могилы. Грузинские женщины часто ходят в черном, так что ее вдовий наряд удивлял лишь в первые годы. В 1857 году в Тифлисе вспыхнула холера. Нина отказалась уехать из города и, ухаживая за своими родственниками, заболела сама и умерла....Высоко над Тбилиси, в монастыре св. Давида, что на горе Мтацминда, покоится их прах. Сюда, к увитой плющом нише с двумя могилами, приходит много людей. На одном из надгробий, обхватив распятье, рыдает коленопреклоненная женщина, отлитая из бронзы. Все свое великое и трепетное чувство вложила Нина в слова, горящие на холодном и тяжелом черном камне: "Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя!"
